братьев и сестер, хатку и речушку с плакучими ивами. А вот в позапрошлом году ездила по путевке в белорусский санаторий. Надышаться родным воздухом не могла, так бы и осталась там насовсем, да не судьба. Дома семья, работа, хозяйство. Ведь пропадут без нее, конечно вернулась. Ну хотя бы помечтала, и то хорошо.

А Михаил, старший из братьев, почти мне ровесник, поведал, что потерял руку в Кишиневе, когда работал инкассатором банка.

Было нападение, перестрелка началась. Одного налетчика Миша уложил наповал, напарник другого бандита крепко ранил, хотя сам истекал кровью, а третий отстреливался и ушел, подстрелив Мишу. Попал в кисть левой руки, раздробил два пальца и перебил сухожилия.

Руку можно было спасти, но в больнице проволынились, упустили время. Начался сепсис — кисть оттяпали. Всем спасибо. Зато деньги спасли инкассаторы-удальцы. Это главное. Всех премировали, медалями наградили, а потом уволили. Кому нужны инвалиды?

Жена подала на развод. Оказывается, она без любви замуж выходила. Ну что ж, без любви в мужское сердце вошла, без любви и вышла. Никому не больно, а только обидно.

Вот вернулся к родителям, устроился на почту. Доставляет прессу, письма и телеграммы, а также пенсии в близлежащие села и хутора. Не пешком топает, а верхом на коне в яблоках по кличке Бес. А от лихих людей в кармане Вальтер, друг и защитник. Ну это все хорошо, да ничего хорошего. Всю жизнь на Бесе не проскачешь.

Подал он недавно заявление на подготовительные курсы в Черновицкий Университет, есть желание выучиться на адвоката. А почему в Черновцах решил поступать, а не в Кишиневе, это секрет. Так надо. Я ему конечно пожелал успехов и удачного поступления в университет. Хороший он парень, волевой и целеустремленный. Такие дела.

И уж о Володе, среднем брате, надо немного рассказать. Парень атлетического сложения, мышцы как скрученные канаты. По утрам обязательно интенсивная зарядка, жонглирование пудовой гирей и пробежка по холмам. Развит был не только физически, при разговоре просачивалось присутствие развитого интеллекта.

Как-то проснулся я посреди ночи, в окошко яркий месяц заглядывает, на улицу выманивает. Собака где-то тоскливо воет. Встал я, на улицу вышел, а на лавочке Володя сидит, понурив голову. Разговорились. Потом прогулялись до близлежащего лысого холма, сели на самой верхушке и продолжили разговор. Обстановка располагала к откровениям. Володя и раскрылся. Рассказал, что раньше жил и работал в Кишиневе, занимался спортом, а точнее боксом. Делал успехи. К восемнадцати годам получил звание «Кандидат в мастера спорта по боксу».

Боец он двурукий, мог боксировать как в левой стойке, так и правой. А удар левой рукой был нокаутирующим. На республиканском турнире вошел в тройку призеров. Стал знаменит. Но тут подошло время в армию идти. Все прочили, что служить ему в команде ЦСКА.

Девушка любимая обещала ждать. Тоже спортсменка, тоже «Кандидат в мастера спорта», но не по боксу конечно, а по художественной гимнастике. Инна, рыжеволосая и стройная, удивительно хорошенькая и душевная.

До армии решили объявить всем и родителям в том числе, что они жених и невеста. А поженятся сразу после возвращения Володи из армии. Взяли такси, поехали в Вадловы Воды, чтобы Инночку с новой родней познакомить и объявить о своем решении. Выходят из машины, а со двора ор раздается, дикий ор. Кинулся Володя, а там драка. Мать с отцом дерутся, да не просто дерутся, а с озверением. Володя подскочил, обхватил отца со спины. Но тот вывернулся, схватил топор, что в стороне валялся, и попер с криком: «Зарублю! Всех зарублю!» И зарубил бы. Долго думать не пришлось. Левой рукой дал Володя отцу в подбородок. Отец тут же брыкнулся навзничь, топор на три метра отлетел, а у отца кровь ручьем изо рта пошла. Мать заголосила: «Убил! Отца убил! Ты что наделал!» На грудь убитому мужу упала и безутешно зарыдала. Можно ее понять.

Соседи откуда-то набежали, кто-то сбегал к телефонной будке, вызвал «Скорую помощь». Врачи приехали, а следом милиция прикатила. Не убил Володя отца, а только вырубил, правда, с сотрясением мозга и переломом челюсти. Чепуха по сравнению со смертельным исходом.

Григория в больницу забрали, а Володю в милицейский участок, а там и дело завели. Правда, пожалели, не стали статью пришивать «Покушение на убийство», а помягче статейку: «За превышение самообороны», что-то, короче, в этом роде. А тут еще один отягчающий момент: профессиональный боксер, кем он в сущности и был, не имеет права применять в быту бойцовские навыки. А он применил.

И мать, и отец обивали пороги, умоляли закрыть дело. Мол, это Григорий сам неловко упал, упал на шкворень, челюсть и треснула. Ничего не вышло. Спортивного звания лишили, медаль отобрали и отправили по этапу. Вот тебе и армия, вот тебе и ЦСКА, вот тебе и свадьба. Такие дела.

В лагере поначалу нелегко было, потом потихоньку освоился. А как появился, хотели его отпетушить. Традиция такая существует, новичков на вшивость проверять. Пришлось крепко драться, до полусмерти. Отстоял себя, мужчиной остался. Зэки признали за ним право сидеть за общим столом, спать на нарах, а не у параши.

Всяко было. Некоторые даже, глядя на него, стали делать зарядку, потому что почти поверили, что в здоровом теле здоровый дух. А лагерные авторитеты не препятствовали, а даже поощряли все это. Жуки те еще, какие-то видно планы у них были на этот счет.

Кое-какие книжечки в бараке гуляли, особенно ценилась обернутая в газету книжица «Записки из мертвого дома» писателя Достоевского. Федора Михайловича лагерники за своего почитали. Он, как и они, брат каторжанин. И все, что он столетие назад описал, на сегодняшний день как близнец к близнецу ложится. Ничего за сто лет в российских тюрьмах не изменилось.

Как-то так само собой сложилось, а сдружился Володя с одним сидельцем. Лет пятидесяти тот был, двухметрового роста, с широченными плечами и кулачищами с детскую голову. Сила из него так перла, но он применял ее только на работах, порой весьма тяжелых. В бараке никогда. А это и не надо было, потому что его уважали, хотя он и не их воровской крови, но характер крепкий, волевой, а ум светлый и рассудительный. Зэки в этом тоже кое-что понимают.

И стал Матвей Андреич беседы с Володей вести. О совести, о справедливости, о христианской вере. Из Евангелия истории рассказывал, пояснял непонятные слова. И постепенно, как-то незаметно, привел Володю к вере. И принял наш боксер староверческий устав. Был Матвей Андреич из староверов и крестился двумя перстами, как писано на